Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Узоры на ковре

Хотела про вёсны, да мысль перебила размышления до. Сижу, не знаю что писать, и тру пальцем со скатерти след от воскового мелка. Сын рисовал... Мне тут в январе книгу подарили. Автор подарила. Так там, как водится, про поиск смыслов и обретение себя, ну и про секретную терапию, как этого достичь. Хотя, какая никакая не секретная: приди к истокам; помяни добром прабабку, деда с дядькой, про отца с матушкой хорошее подумай, и топай в мир радостная и красивая как натертый пятачок. Делать, что любишь, и от чего тебе хорошо и другим. А не только квартире в ипотеку.
Решила послушаться. В коем-то веке. Авось, что выйдет.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Риторика. Портретный очерк. "Демиург. Гудвин. Папа".

«Дети – моя судьба» .
Демиург. Гудвин. Папа.

Есть на свете одна страна детского смеха. Расположенная на морском побережье, она всегда укутана солнцем и овеяна счастьем. Там среди туй, японских сафор и голубых елей бегают маленькие ножки, раздается звон голосов. Страна эта называется «Виталия». Неподалеку, в тени остролистого клёна стоит мужчина. Он щурит на солнце глаза и наблюдает за юными жителями. Он погружен в раздумья, поза расслаблена – в сосредоточенном единении проходят редкие пять минуты отдыха, что выпадают в его напряженном графике. Он – Демиург. Основатель, отец этого волшебного мира. В белых брюках и рубашке, светлый, светящий, идёт в кабинет. Перерыв окончен.
На дверях табличка: «Директор».
- Николай Васильевич, к Вам можно, - заглядываю в кабинет смело, зная, что здесь всегда встретят открытой доброй улыбкой, напоят чаем или кофе со сладостями. Мне предлагают кресло напротив, - Входи, моя девочка.
Прохожу. Сажусь. Начинается разговор.
Этот сказочный мир – детский санаторий, представляющий собой комплекс 3-4-этажных зданий, каждый из которых имеет свое название: «ВИТА», «Посейдон», «Альфа», «5-й квартал», разместившихся на 15 гектарах анапской земли. Есть современная диагностическая и лечебная база, позволяющая одномоментно принимать на лечение и оздоровление 1700-1800 детей с заболеваниями органов дыхания нетуберкулезного характера, желудочно-кишечного тракта, опорно-двигательного аппарата. Ребята живут в 3-4-местных номерах со всеми удобствами. Есть камеры хранения, гладильная. Работают более 15 кружков, изо-, теле-, эстрадная, танцевальная и театральная студии, в холле стоит телевизор. Работают крытый бассейн, спортивные площадки, три стадиона. Два вечерних детских кафе, магазин.
По санаторию ходишь, как по ботаническому саду, всюду деревья, кустарники, цветы. Розы посажены по периметру зданий и в три ряда вдоль дорожек. В четвертом ряду кое-где просматриваются накрытые стеклянными банками черенки – совсем скоро из них получатся прекрасные розовые кусты. За озеленением следит сам директор, хотя есть и специалисты. В этом году Николай Васильевич посадил 500 деревьев, столько же – в прошлом. Теперь ходит и смотрит: прижились ли.
Сегодня здесь уже ничто не напоминает картину, которую Николай Васильевич Димоев увидел десять лет назад. А до 2000 года, когда он, учредитель одного из агропромышленных комбинатов, снабжавший продуктами питания санатории Анапы, согласился возглавить детский санаторий, «ВИТА» пребывала в жутком запустении. Территорию, особенно под нынешним «Посейдоном», занимала мусорная свалка, корпуса разваливались, сантехника износилась и текла. Чтобы запустить хотя бы полкорпуса на 300 мест, с его второй половины сняли унитазы, умывальники и укомплектовали первую. За год привели в порядок весь корпус. В 2003 году восстановили «Посейдон». Затем очередь дошла и до остальных зданий.
Мужчина передо мной делает паузу. Вздыхает. Смотрит на настенные часы – виден его выдающийся профиль – после нашей беседы у него встреча с сопровождающими, потом…да много еще дел.
Рабочий день директора детского санатория начинается рано. В 6 часов утра он приезжает на санаторный пляж, расположенный в первой береговой зоне, и проверяет море: смотрит, грязное оно или нет, убран ли мусор, оставленный на берегу «несанкционированными» взрослыми (посторонним здесь находиться запрещено, но все равно забредают, бросают окурки, остатки пищи, пакеты), есть ли грязь и тина, принесенные ночными волнами. Бывает, море спокойное, но есть тягун, способный утянуть ребенка, плавающего на надувном матрасе далеко в море. Поэтому надувные матрасы в санатории вне закона. В 7 часов он приходит в свой кабинет, пьет кофе, планирует работу на день. В 7.30 вызывает сотрудников и дает им задание.
Димоев работает свободно, с радостью. Чувствуется, что человек на своем месте и востребован. Сюда его, как бы тяжело порой ни было, тянет как магнитом. В семье и с одним ребенком порой не знаешь, как совладать, а у него их почти 2 тысячи. Попробуй, найди подход к каждому. Ни бить, ни наказывать нельзя. Воздействовать можно только нужным словом. Когда начинает говорить о работе, глаза теплеют, а в голосе появляется хрипотца.
Николай Васильевич, грек по национальности, родился в Грузии в бедной семье. Когда пришло время выбирать профессию (а надо сказать, что в семье было 5 учителей: отец, брат, сестра, невестка, племянница), отец ему сказал: «Коля, иди в педагоги». «Нет», – ответил Николай и пошел в инженеры. И только через много лет понял: от судьбы не уйдешь. В 17 он поступил на электротехнический факультет по конструированию электрических машин и трансформаторов Свердловского политехнического института. Прожил в Свердловске 15 лет, затем переехал в Анапу. Для него, инженера телом и душой, работа с детьми была кошмаром. И все же оказался здесь. И получилось.
С тех пор никуда надолго не уезжает, на Канарах не отдыхал, хотя возможность есть. Когда вырвется куда по делам или к друзьям в Геленджик, на душе у него становится беспокойно, появляется неодолимое желание вернуться как можно быстрее. Успокаивается, когда убедится, что с детьми все в порядке. Любит дикую природу, посидеть у костра. Часто, правда, ездит в Надым. За 7 лет в санатории у Димоева побывали все тамошние дети. Идет по улице, обязательно кто-нибудь подбежит, поздоровается. Директор рад: значит, вспоминают с добром. А ведь с детьми бывает ой как непросто.
(Здесь Николай Васильевич сделался похож на правителя Изумрудного города. Мудрый Гудвин).
Однажды, рассказал он, воспитанник Кемеровского детского дома украл 20 телефонов. Что с ним делать? Посадить? Нет. Ребята воришку вычислили, телефоны нашли и вернули владельцам. На это ушло два дня. Директор поговорил с ним по душам, и ребенок раскрылся. И было очень приятно, когда за два дня до отъезда он подбежал к нему и отдал телефон, который нашел в кустах.
Что заставляет детей воровать? Димоев думает, зависть: у одного есть все, а у другого ничего. Парнишке из Кемерова телефоны были не нужны. Он их из принципа брал. Мальчишка неплохой. Николай Васильевич его даже поругать не смог. Жаль ему таких детей: «Перестройка так быстро всех перестроила и заставила перенять волчьи законы, что мы лишили наших детей радостей, которые в свое время получали сами».
Что есть у наших детей? Если родители состоятельные, чада имеют все, занимаются в кружках, спортивных секциях. Если несостоятельные – у ребенка в лучшем случае есть дом и школа. В худшем – двор, пустырь, подворотня, подвал. Фраза о том, что круглых и социальных сирот, бездомных детей сегодня гораздо больше, чем в послевоенные годы, уже набила оскомину. Дети сегодня, замечает Николай Васильевич, делятся на домашних, предпочитающих жить в виртуальном мире, и уличных. Это одинаково плохо. Ни те, ни другие не приспособлены к реальной жизни.
Что наши дети видят на экране телевизора – рекламу, бездарные клипы, эротику или порнографию. Какие видеофильмы просят показать? Фильмы ужасов, убийства, насилие. Это порождает жестокость. Никто не вспоминает о добрых детских фильмах. Они о них даже не знают. Идет тотальное развращение детских душ. Мальчишки и девчонки убивают своих родителей, одноклассников, новорожденных детей. 5-6-летний ребенок вовсю ругается матом и пробует курить. Уважения к девушке, будущей матери, у юношей нет. Есть интерес к ней как к возможному сексуальному партнеру. Целомудрие, скромность, патриотизм нынче не в чести.
А ведь эти дети скоро будут нашими президентами, министрами, депутатами. И если в ребенка не заложить зерна добра, порядочности, чувство ответственности за собственную жизнь, судьбу страны, кто будет нами руководить? Какую смену мы себе подготовим?
Николай Димоев считает, что нынешними детьми необходимо серьезно заниматься. Через несколько лет невнимание к ним нам здорово аукнется. Поэтому главным национальным приоритетом сегодня должна стать защита будущих поколений от тлетворного влияния чуждой нам культуры. Мы должны изменить подход к воспитанию детей, перестать плодить монстров. И начать нужно с телевизора. Возрождать сеть бесплатных культурных центров, чтобы ребенок, даже из глубинки, из семьи с низкими доходами, мог показать свой талант. Сегодня это сделать невозможно: нужны или большие деньги, или большой блат. Вспомнить необходимо и о кружках по интересам, шахматных клубах. Тогда ребенок не в зал игровых автоматов пойдет, а на теннисный корт, в шахматный клуб, театральную студию. Сегодня с занятостью детей после школы, на каникулах положение аховое.
Дворы застраиваются. Места для детских площадок не остается: прибыли они не приносят. А в стране за несколько лет ее хорошо научились считать. Вот о чем, убежден наш герой, надо задумываться и бить во все колокола. Поэтому испытывает боль, когда взрослые начинают считать деньги на отдых детей: экономить можно на всем, но не на детях.
Николай Васильевич хранит фотографии всех отдыхавших у него детей. Считает, что быть гражданином Страны Виталия – хорошая жизненная школа. И когда ребенок говорит: «Слово витальянца», это дорогого стоит. Здесь ребята учатся жить взрослой жизнью, зарабатывать и тратить деньги. Дети работают помощниками спасателя – в службе безопасности «Виталии», диджея. За то, что стоят у столовой и всем желают приятного аппетита, тоже можно заработать фуфырчик или лямзик – денежные знаки республики. Могут открыть собственное дело, например, маникюрный салон, службу доставки, парикмахерскую. Но только после того как получат диплом об образовании в «университете». Могут попробовать себя на политическом поприще: стать спикером Государственной думы, депутатом. Для этого тоже необходимо «высшее» образование. Дети понимают, что без учебы ничего толкового в жизни не добьешься, что депутаты должны заботиться об интересах каждого своего избирател, с младых лет учатся отвечать за свои поступки и слова. Но главное, они чувствуют: их здесь любят. Девиз санатория «Мы вас любим. Мы вам рады» они видят каждый день. Эти же слова звучат и в гимне Виталии, который каждый ребенок знает наизусть.
Николая Васильевича студенты из педагогического состава, ребята отдыхающие, которые ездят не первый год, называют «папой». Я тоже. На его глазах растут, взрослеют. Он помнит каждого, к нему всегда можно обратиться за советом, с просьбой о помощи – не откажет, поддержит, посоветует. Внимательные, добрые глаза обращаются ко мне. Кажется все. Благодарю, закрываю за собой дверь. Уношу с собой не только диктофонную запись, но и кусочек невероятного тепла души этого человека. Демиург заваривает себе кофе. Впереди целый день.

---

Работа по риторике рассказ "Я вас слышу"

Я Вас слышу.
Что такое человеческое безразличие? Эта социальная чума. Безразличие – это когда приходится лгать даже о жалости (Мария Мацкевич). Когда в потоке личных забот летишь не оглядываясь, и не останавливаешься, не только помочь женщине донести тяжелые сумки, но и, ссылаясь на занятость, отказываешь в помощи близким. Безразличие, это когда нет вопроса: «Почему так?» Когда все равно. Когда слепнешь и глохнешь к самым явным вещам. Это безразличие. Но оно лечится. Сложно, но лечится.
***
Июль. Полдень. Жара немилосердная. Плавится асфальт, грудятся у фонтанов в парках ерошащиеся голуби с открытыми клювами, родительницы с детьми выстроились в очередь к улыбающейся ярко накрашенным ртом тетке-мороженщице, а разморенные уличные продавцы за фруктовыми прилавками лениво отмахиваются от мух специфическим акцентом. Но в Москве сиесты нет, и те, кого оставило счастье каникулярной беззаботицы или же те, кому сезон отпусков еще не дал сигнала отмашки, вынуждены спешить по делам, обмахиваясь платочком и предпочитая душным автобусам пешую прогулку. Знойные будни.
Анюта принадлежала именно к этой категории летнезанятых граждан, и в уже утихающей сессионной лихорадке, сдавала последние предметы. После выходных в списке на очередь значились философия и английский. И где-то за двумя росчерками «зачет», маячило метафоричное, по сути, слово «свобода», воплотившееся во вполне конкретном образе родного города Астрахани. Дом, милый дом. Мама недавно рассказала, что уже начала собирать первый «личноогородный» урожай: дачные огурцы – стройные солдатики и пузатые карапузы – кокетливо прятались от глаз за листочками. Бабушка во время телефонных разговоров все повторяла: «Учись, Нюра. Без учебы сейчас никуда», - и тут же, без отступления. - «А вообще, Нюрка, замуж тебе пора. Сколько еще можно в девках-то…Вот Гришка соседский в этом году институт заканчивает…» К концу речь бабушки становилась совсем неразборчивой, Анюта, передергиваясь от «Нюрки», спешно прощалась и клала трубку. А потом улыбалась. До жути же соскучилась по родным!
Анюте (или Аннушке, как ее обычно называли) шел 21 год. Третий год как живет вдали от любящих и любимых мамы и бабушки – с момента получения аттестата о среднем полном вкупе с аттестатом зрелости и переезда в Столицу «поступать». Поступила: Педагогический, коррекционной педагогики, логопедии.
Сейчас, стоя в окружении плотного людского потока на остановке, Аннушка пыталась сесть на автобус. Окончание последнего рабочего дня задавало людям цель поскорее добраться до дома и отправиться загород незамедлительно, чтобы успеть засветло. Чуть рассеянно серые глаза скользили по окружающим, мысли, напротив, напористо наскакивали одна на другую: «Ох, опоздаю. Хорошенькое же впечатление произведу. Вертолет теперь, разве что, спасет». На автомате ответив женщине с ребенком, как доехать до «Пятерочки», выпорхнула на нужной остановке. Спальный район. Типовая застройка. Нужная улица заканчивалась «кирпичом», второй дом стоял прямо на углу, а пройдя через арку, Анюта увидела, что третий подъезд упирался аккурат в детскую площадку. Обычный блочный дом, где на балконах топорщатся бельевые веревки с прищепками, удерживающими меланхоличные белые и пестрые пододеяльники. Будущий педагог решительно потянула на себя дверь подъезда.
Внутри было прохладно. Аннушка поднялась на площадку, вызвала лифт. Приехавшая кабина гостеприимно раскрыла свои створки. Под глушенным желтым светом лампы призрачно выделялись выцарапанные ключами и оставленные размашистыми штрихами маркера надписи, вроде: «Цой жив», «Ленка+<неразборчиво>» и прочих «ЦСКА». В огрызке настенного зеркала Анюта поправила непослушную челку – каштановые пряди казались почти черными. Восьмой этаж. Вопреки всяким опасениям вертолет не понадобился. Она вовремя. Вдавливает кнопку звонка.
В начале недели объявились хозяева маленькой однушки, что она снимала. Обычно она платила на месяц вперед в первых числах, и больше поводов встречаться не было, а тут неожиданность такая. Они объяснили, что никак не могут подождать еще две недели, до окончательной сдачи экзаменов и её отъезда, и желательно было бы освободить квартиру побыстрее. Испытывая неловкость от сложившейся ситуации, хозяева разводили руками и отводили глаза. Ладно, всякое бывает. Поищет она арендодателя, сдающего на недлительный срок квартирку.
Собственно, сейчас, слыша мелодичную трель за дверью, она собиралась встретиться с семейной парой, которая пребудет в отъезде, и хотела бы, чтобы кто-нибудь присмотрел за домом. На следующий день Аннушка перевезла вещи, получила ценные указания о поливке цветов и кормежке волнистого попугайчика, проводила чету и занялась делами.
***
Первый раз она его увидела, возвращаясь в субботу вечером из магазина: старик был высохший, сморщенный, как инжир. Сгорбленная спина, ломкие хрустящие суставы пальцев – Аннушке даже вдруг почудилось, что она слышит, как они натужно скрипят, ухватываясь за дверную ручку и напрягаясь, когда он медленно тянет дверь на себя. Старик вообще двигался медленно. Так медленно, что, казалось, можно сосчитать до десяти, пока он сделает шаг. Он был похож на скрягу Эбенезера из «Рождественской песни» Диккенса. Ястребиный хищный нос едва ли не брезгливо затачивался, если к нему приближались ближе двух метров. Анюта подошла поскорее помочь – ухватилась свободной от пакетов рукой за ребро двери. Старик дернулся, вперил в нее мутный рассеянный взгляд. Девушке стало не по себе. Старик вплыл внутрь подъезда.
Аннушка решила не дожидаться лифта и пойти пешком. Было в деде что-то от детских страшилок, которые мы рассказывали друг другу в летних лагерях. Она все еще чувствовала на себе его мутный нечитаемый взор.
Он оказался ее соседом. А еще он любил музыку. Любил так сильно, что не выключал старую радиолу даже ночью. Он слушал классику – оперы, романсы, иногда вальсы Шуберта, Шопена, иногда фуги Баха. Странно, что хозяева квартиры ее не предупредили. Анюта старалась не обращать внимания – каких только причуд не бывает у старых людей, да и просто зайти и попросить не включать музыку ночью было страшновато. В течение недели они еще раз сталкивались на лестнице, у лифта, у подъезда. И каждый раз у девушки пробегал мороз по коже. Она старалась незаметно проскользнуть мимо, и все равно чувствовала прожигающий спину взгляд. Взгляд был полон досады, бессильного раздражения на весь окружающий мир, будто этот самый окружающий мир заслужил его совершенно оправданную ненависть.
В четверг Аннушка спешила домой, как можно скорее. В пятницу назначен последний экзамен, и потом… сво-бо-да. Та, которая в городе Астрахань. Нужно последний раз пролистать конспекты и выспаться. Девушка вызвала лифт. Створки распахнулись. И в это же время открылась дверь подъезда. Медленно-медленно на нее надвигался старик. Анюта обмерла, но продолжала удерживать лифт. Старик приближался: достиг верхней ступеньки, ступил на площадку, вплыл в лифт. Он не произнес ни слова. Аннушка чувствовала, как гулко колотится сердце. Медленно дед повернул голову, посмотрел на нее; в желтом неярком свете лифта глаза его казались двумя белесыми фонариками. Снова ничего не сказал. Кабина остановилась, и Анюта едва не всхлипнула от облегчения. Глупо, конечно. Он всего лишь старый человек с большими странностями. Но ни один человек до него не наводил на Аннушку такой ужас.
В первом часу ночи из-за стены раздавалась ария моцартовской Царицы Ночи. Не высыпаясь уже который день, Аннушка все-таки решилась набраться смелости и пойти к старику. К тому же завтра рано вставать – экзамен. Она уже было оделась, как вдруг музыка за стеной примолкла и через мгновение заиграла вновь. Анюта замерла на месте. Кажется, это был Вивальди. Она помнила эту музыку. Конечно, помнила! «Времена года», «Лето» - партия для фортепиано! Сначала легкий дождь, постепенно переходящий в грозу. Ливень. Она села и прижала ухо к стене, чтобы лучше слышать. Папа играл эту мелодию на фортепиано ей в детстве. Он любил классическую музыку, знал наизусть многие произведения. Аннушка прикрыла глаза. Невероятно, Чайковский. Так знакомо… Они с папой садились вместе, он открывал блестящую крышку фортепиано и начинал играть. И она как завороженная следила за ловкими, порхающими пальцами. Весь мир сжимался до размеров комнаты: были она, папа, музыка и его танцующие руки. И было важно только одно - чтобы руки не останавливались. Никогда. Но это «никогда» не случилось. В 9 Анюта потеряла отца: он погиб при исполнении.
Неизвестно, как долго она так просидела: прислонившись к стене и прикрыв глаза. Мелодия уносила ее в детские воспоминания, хотелось плакать. До чего хорошо!
Но вот музыка замолкла, движение оборвалось, и крышку фортепиано захлопнули…Словно подталкиваемая кем-то, Аннушка все же встала и направилась к старику. На нерешительный стук долго никто не шел. Но потом дверь, наконец, приоткрылась на цепочке, и в образовавшейся щелке показался скрюченный нос соседа. Он скользнул по Анюте своим рассеянным взглядом, и молча уставился в пространство за её спиной. Из квартиры снова доносился Моцарт. Девушка помолчала минутку, в надежде, что старик скажет что-нибудь первым. Он молчал, и тогда она сбивчиво начала:
- Извините... Я ваша соседка - слева. Я... я хотела попросить вас... Та пластинка, что играла у вас минуту назад... это, кажется, Чайковский? – фраза выдалась неожиданной для нее самой, но язык уже продолжал мысль, - Я просто очень люблю эту вещь, понимаете? И даже не знаю, как называется пластинка.
Старик продолжал смотреть в пространство. Смотрел на что-то, видимое только ему. Выцветшие с возрастом белесые глаза переместились на девушку и замерли на новой точке. Снова молчал. Аннушка внутренне поежилась.
- Вы бы не могли... Мне бы очень хотелось, чтобы у меня тоже была эта пластинка... Может, вы могли бы дать ее мне?.. Или я бы купила ее у вас?..
В ответ ни словечка. Это начинало раздражать. Из квартиры все еще доносились пассажи Моцарта. Помолчав чуть-чуть, она повторила боле четко:
- Пластинка, Чайковский…может, вы могли бы…
Аннушка не успела договорить, потому что старик невразумительно мотнул головой, взглянул на нее как-то боком, по-птичьи, и захлопнул дверь. Обида и раздражение свились клубком в центре груди. «Противный старикашка! Мог бы хоть слово из себя выдавить!» - Анюта тяжело вздохнула и пошла к себе.
На следующий день память еще сохраняла божественную музыку Чайковского, размытый образ отца и закрытую дверь с орущим за ней Моцартом.
Экзаменационное сумасшествие осталось за спиной, можно было ни о чем не думать и посвятить остаток дня исключительно себе. Аннушка прогулялась через парк, встретилась с подругами, вместе сходили в кино. Ночью, уже засыпая, она вдруг поняла, что вокруг тишина – музыка сегодня не играла. Сон пришел мгновенно.
Музыка не заиграла и на следующий день. И в воскресенье. В понедельник радиола по-прежнему молчала. Это начало вселять беспокойство. Старик жил один. Всякое могло случиться. В голову закрались самые скверные предположения. Совершенно бесполезно Аннушка стучала в соседскую дверь - ей никто не открыл. Из лавочных околоподъездных разговоров удалось услышать, что в пятницу приезжала неотложка. Приезжала днем, пока все работали/ на дачу уезжали, поэтому никто не знает, кто вызвал. О пропавшем старике не вспомнили. Трудно думать о том, кого до этого старались не замечать. Жители дома опасались странного деда.
Аннушка поехала в больницу. Прошла через продуктовый, по дороге у бабушки-цветочницы возле метро купила пионов. Приехала, не зная имени, абсолютно чужая деду. Медсестра нашла нужную фамилию, палату: «Откуда, говорите, поступил? Ммм, секундочку…Вешенков Игорь Сергеевич, 1931- го года. Вам в 14-ую»
Царство гулких холодных коридоров, безрадостных стерильных табличек «запасной выход» и «операционная» над стерильными дверями, потертого линолеума. Номерок «14» с чуть стершейся четверкой безразлично смотрел на посетительницу. Анюта уже собиралась войти, как вдруг дверь распахнулась ей навстречу сама, и из палаты вышла врач:
- Вы к кому? Неужто, к Вешенкову?
- Да, а как вы догадались?
- К остальным уже приходили, больше никого не ждут, да и вас, милочка, я первый раз вижу. Вы ему кто? Соседка?
- Да, это Игорь Сергеевич сказал?
- Вижу, вы недавно с Игорем Сергеевичем знакомы. Он не мог мне этого сказать. Я догадалась. Он живет один. У него совсем никого нет: ни внуков, ни кота, никого, кто присмотрит. Только патронажная сестра проведывает каждую пятницу. В этот раз она вовремя успела… Он немой почти с рождения. Совсем не может произносить звуки, зато все слышит. Я рада, что вы пришли. Он у нас четвертый день уже. Постепенно идет на поправку.
- Что с ним?
- Инсульт. Ну, вы идите-идите.
Дверь за спиной Аннушки мягко закрылась. В небольшой палате на пять кроватей у крайней – стояла капельница. Лежачего было не видно. На соседней мужчина в очках читал газету. А на кровати справа у окна она нашла деда. Он лежал, безвольно вытянув руки вдоль тела. Пергаментная кожа на запястьях обтягивала сухожилия, пальцы едва заметно подрагивали. Анюта медленно приблизилась. Взгляд упирался в потолок, казалось, Игорь Сергеевич мыслями был далеко от больницы, инсульта, незаведенного кота, и ее самой. Но, он почувствовал чужое присутствие и повернул голову. Глаза, казавшиеся в темноте мистическими, почти белыми, оказались при свете дня голубыми. Снова рассеянный взгляд. В нем читалась какая-то неизмеримая тоска и удивление, вызванное Анютиным появлением.
Девушке внезапно отчетливо представилась картина: дед сидит один в кресле. Слушает музыку, которая хоть немного разбавляет его одиночество. Он боится этого одиночества, боится тишины, что окружали его все эти годы. Ему не с кем поговорить, он не может ни с кем поговорить. И день за днем проходит тихо-тихо, наполненные собственными мыслями и музыкой.
- Я вам цветы принесла, - почти шепотом, словно призналась, произнесла девушка. Старик посмотрел на нее, на цветы в ее руках, будто не понимая набора слов, что она сказала. А потом улыбнулся. Чего только не было в этой улыбке: и боль, и счастье, и смущение, и неверие, и бесконечная усталость. Анюта почувствовала, как защемило сердце, и предательски увлажнились ресницы. Она заговорила дальше, вытаскивая продукты из пакета: «Здесь еще бутерброды, сок, вода, шоколад, печенье…» Игорь Сергеевич смотрел на нее и улыбался. «Игорь Сергеевич, меня Аня зовут. Я на три недели переехала, потому что попросили за квартирой присмотреть. Я тоже люблю музыку. Чайковского мне часто папа в детстве играл. Я беспокоилась за вас. Не знала, что с вами случилось. И никто не знал…» - Аннушка зашептала сбивчиво, чувствуя, как появляется в горле ком. Отчего же так? Почему он один? Почему все вокруг так слепы и глухи? Почему человеческое безразличие стало настолько повсеместным явлением? Дедушку спасло чудо. А если бы не оказалось патронажного работника поблизости? А если бы и медсестра не успела ничего сделать? Он не может заявить вслух о своем существовании с рождения. Окружающих накрыла тотальная слепота? Им выключили все органы чувств? Даже хозяева квартиры, уезжая, ничего о нем не сказали. Будто нет его.
«Игорь Сергеевич, хотите, мы с вами сходим в филармонию? Я в конце недели домой собиралась, но вернусь раньше. Сразу по приезде мы обязательно послушаем Чайковского. Сходим на концерт. Я так и не знаю, как называется та композиция. Отдыхайте, Игорь Сергеевич», - Аннушка поднялась с табурета. Дедушка смотрел на нее своим рассеянным взглядом голубых глаз, а потом медленно-медленно кивнул. Анюта тихо вышла из палаты и закрыла за собой дверь. И расплакалась.
Она навещала дедушку каждый день. После выписки встречала его из больницы. А по возвращении хозяев, когда пришло время уезжать, Анюта ему сказала, что вернется как можно быстрее. В конце августа приедет, и сводит его на пруд, они сходят на концерт. Она будет его навещать и читать книги вслух.
Игорь Сергеевич в ответ протянул пластинку – Чайковский «Сочинения. Избранное». Аннушка ошарашено приняла ее и некоторое время рассматривала. Дедушка улыбался. Он ей верил.
***
В августе они действительно вместе сходили в филармонию. Часто гуляли по парку. Аннушка устраивала литературные вечера. Игорь Сергеевич показывал старые фотографии, пожелтевшие от времени в больших пыльных бархатных альбомах. Анюта хотела заполнить его пространство одиночества счастьем. Расплатиться за каждую секундочку одиночества в прошлом, подарить счастливое время настоящего. А дедушка…он верил ей. Его, наконец-то, слышали.
***
Быть внимательным к окружающим – это просто. Нужно чаще оглядываться по сторонам.
Перебороть безразличие трудно, но можно – нужно умерить эго, начать задавать вопрос «почему так?» и научиться слышать людей.
Научиться слышать легко тем, кто умеет слушать сердце. Давайте все вместе: «Тук-тук..» Слышите?

---

АРХИВ

В памяти: азбука крови с рождения.

А я ее помню. Прабабушку мою. Смутно, как в дымке вырисовывается образ – худощавая, ломкая, с добрыми глазами цвета графита, сухими губами и прямым, тонким, с аккуратными крыльями, носом. Пепельные волосы в узле – на них платок.
Родилась в 1919 году. Она с Дону, как Шолохов, из станицы Вёшенской, или просто, как местные называют, Вёшки. В девичестве Мария Ивановна Просторнова. Она была совсем маленькой, когда осталась сиротой. Сначала умерла мать, потом погиб отец-казак. Воспитывал дядя. Семейство у того было большое – своих шестеро детей. Росла, ходила в школу, помогала вести хозяйство. Потом поступила в Ростовское медицинское училище. А ко времени его окончания началась война.
Бабушка во время войны с эшелонами возила раненых с фронтов в тыл. Отправляли их в основном в прикаспийские степи (Астрахань – Кизляр). В 1944, с началом наступательно-освободительных операций, дальше с фронтом не пошла, осталась работать в тылу, принимала бойцов. Позднее делилась воспоминаниями…
Она сопровождала эшелон со Сталинграда. Волга в тот год долго не замерзала, хотя был уже декабрь. Потом и вовсе оттепель наступила, плавучего льда поубавилось. Обмундирование их – валенки да тулупы. Валенки у бойцов и работников размокли. А там, впереди – степи. В степях слой снега хоть и тонкий, но зимы суровые. Они без валенок – считай, по снегу босиком шли.
В том же 1944-ом в Кизляре вышла замуж за М****нова Якова Ивановича (1912 года рождения). До окончания войны оставались там, потом переехали во Владикавказ. Ей был присвоен знак «Отличник здравоохранения». В Осетии бабушка работала операционной сестрой в хирургии, а потом, когда ушла на пенсию, стала работать в роддоме.
Помню, как она разыгрывала со мной кукольное чаепитие, а карманы мои были полны маленькими ирисками и грушевыми карамельками.
Мне было семь, когда бабушки не стало. Она была невероятно добрым и отзывчивым человеком. Никогда никому не отказала в помощи.

---

Риторика. Рассуждение на тему: "Герой нашего времени"

Рассуждение на тему: «Герой нашего времени».

Существует более пяти определений слова «герой». Я приведу лишь два, наиболее точно характеризующие предмет исследования данной работы. По толковому словарю С.И. Ожегова «герой» - 1. человек, воплощающий в себе черты эпохи; 2. человек, совершающий подвиги, необычный по своей храбрости, доблести, самоотверженности. Существование героя ведет за собой обозначение такого явления как «героизм». Так называется (по тому же словарю Ожегова) свершение выдающихся по своему общественному значению действий, отвечающих интересам народных масс, передовых классов и требующих от человека личного мужества, стойкости, готовности к самопожертвованию. В условиях хаоса и аномии* герой выступает духовным ориентиром для общества, оставляя заметный след в культуре и память о себе в истории. Герой – это идеал, эталон.
В период Советского Союза героизм был очень популярной темой в этике и эстетике, а героизация «советского образа жизни» - частью идеологии и пропаганды. В конце XX столетия идеал советского человека отошел в прошлое, духовная жизнь России ознаменовалась переоценкой ценностей. И сейчас с особой остротой обозначились многие общественные противоречия: межнациональные, межконфессиональные, межгосударственные. Требует повышенного внимания вопрос социальных пороков: бездуховности, потери традиционных ценностей, разрушения института семьи, нарушения прав человека, нищеты, пропаганды девиантного образа жизни... Войны, навязывая «черно-белое» восприятие жизни, способствуют высвобождению скрытой ненависти и агрессии. Отсюда и раковая опухоль человечества – терроризм. Сегодня в порядке вещей перекладывать всю ответственность за решения, касающиеся судеб людей, только на государство. Устранение из общественной жизни личностного участия и ответственности конкретного человека за свою жизнь и судьбу своей страны прививают людям потребительское ко всему отношение и безответственность.
В трудное время люди всегда воскрешают образ Человека-героя. Паразитируя на потребности общества в героических ориентирах, порождается целая армия созданных с помощью технологий псевдогероев, которые с экранов и страниц книг пропагандируют ненависть, насилие, самоубийство. Примерами таких героев служат, прямо-таки конвейерного производства, персонажи американских комиксов, ставшие их национальным достоянием.
Мы же нуждаемся в Личности, в героическом сознании, воспринимающем все происходящее с миром «как происходящее с самим собой» (Джамбаттиста Вико). Герой должен обладать высокими моральными принципами, личным мужеством, стойкостью, готовностью к самопожертвованию, добротой, любовью к людям. Он должен делать что-то общественно значимое, ценное. Пусть песчинками, а не кирпичиками, но строить Лучший мир. День за днем, год за годом меняя действительность к лучшему, призывать людей следовать тем же путем чести, достоинства и человеколюбия. Герой не задаёт вопрос «Почему именно я?», а спрашивает: «Кто, если не я?», или вовсе не задумывается об этом и делает, что считает должным.
Я хочу рассказать о Лео Антоновиче Бокерия, как о человеке, обладающем всеми перечисленными качествами. Врач. Хирург. Спасает жизни. Список научных открытий, наград, должностей и званий займет несколько страниц мелким шрифтом. Родился 22 декабря 1939 года в абхазском городе Очамчира. В 1965 окончил Первый мед (ныне Московская медицинская академия им.И..М. Сеченова), в 1968 году - аспирантуру и начал работать в Институте сердечно-сосудистой хирургии им.А.Н.Бакулева. В 1977 году стал заместителем директора института по научной работе. С 1994 года – директор Научного центра сердечно-сосудистой хирургии им.А.Н.Бакулева (в рекламных материалах его еще называют «Домом сердца»). В 1993 году Бокерия стал одним из инициаторов создания благотворительного фонда Лиги здоровья нации, которая, по его мнению, «должна стать связующим звеном между российской общественностью, заинтересованной в улучшении здоровья населения России и органами государственной власти всех уровней». Под го руководством Лига проводит благотворительные акции (об акции «Прикоснись к сердцу ребенка» не слышал только совершенно необщительный человек без средств связи с внешним миром), пропагандирует ЗОЖ, воплощает проекты по доступности медицины. Бокерия всем сердцем предан своему сердечному делу. В неделю в научном центре проводят 17-18 сложнейших операций на сердце. В то время, как в лучшем кардио-центре Америки – 11. Когда Лео Антоновича спрашивают, как же он успевает отдыхать между операциями, он говорит: «Отдыхаю? Очень просто. По дороге из одной операционной в другую. Это и есть весь отдых». Да, такой вот распорядок дня: с семи утра до семи вечера людей спасать. А ведь помимо основной работы у него много общественных нагрузок и управление Институтом. А еще есть семья.
Бокерия приводит такую статистику: «Каждый год в России рождается 25 тысяч детей с врожденными пороками сердца. Больше половины из них нуждаются в срочной операции. Если ее не сделать, то 70% погибнут, не дожив до года. Это все очень грустно. Но с другой стороны, если вовремя прооперировать, то 97% детей становятся совершенно здоровыми людьми». Личным примером, проводимыми акциями Лео Бокерия взывает к лучшим людским добродетелям, вновь и вновь повторяя урок: «Не оставайтесь безразличными. Остановитесь. Не проходите мимо чужой беды, горя».

*Понятие аномии выражает собой исторически обусловленный процесс разрушения базовых элементов культуры, прежде всего в аспекте этических норм.


max ,балл))

---

О.Н.А.

Так много я не говорила с октября. На протяжении всего дня из уст вырывались убеждающие, художественные и просто коммуникативные обороты. Утром - пары, потом занятия с детишками из Солнцево, с предварительным разогревом на солнцевских же улицах, с солнцевскими лужами и сугробами. Как эквилибристка высшей категории на 15-тисантиметовых каблуках сквозь снег и лёд, переплывая осадочные озера.
Ругаться нельзя ибо пост. Цветистые выражения со множеством причастных оборотов (иногда даже в рифму) ругательством не считаю, скорее усладой, и перестаю сдерживаться. Вполголоса бубня хулу, при виде прохожего натягиваю наимилейшую улыбку и уточняю дорогу. Еще дальше. Снова и снова, обратно, вперед, по диагонали, вернуться. Телефон разряжен, денег на нем нет. Последняя полтинная в кошельке. В магазин, к терминалу, на счет. Звоним...
1 час 15 минут прогулки на свежем воздухе. Райончик чудненький, с одной стороны новенький комплекс, с другой старые дома, разруха, стройка, транспорт не ходит. Будто комбинат какой-то. Впрочем, нечто похожее здесь и вправду есть - один из ориентиров: "Иди на прачку; она с широкой бело-красной трубой. Как в крематории". Хм, чтож, выглядело действительно специфически: "Простите, вы не знаете, где здесь красно-белая полосатая труба? Ах, нет, простите".
2 часа занятий с двумя 12-летними неусидчивыми оболтусами. 2 написанных сочинения, 4 проверенных диктанта, разданные ЦУ родителям. Обоюдное расположения друг друга друг другу. И непрерывный обмен любезностями, объяснение темы, увлечение материалом - распространение звуковых волн.
Улица, телефонные разговоры о чем-то важном и мелочном меня и со мной, всех и со всеми, за 40 минут до Калужской (оказывается, прямо до Янкиного дома идет маршрутка; Настёнка, мы чудики!), снег пошёл. Хлопьями большими игривыми на воротник-стойку строгого пальто, на ресницы, на "РР" в руках.
20:15 - знакомая прихожая, теплая обстановка, приветливая, но усталая хозяйка. Коммуникация. Сыта (кажется, это обед?), напоена, выговорена. Mutual satisfied.
21:00 - чтение, чтение, чтение, грамматика, чтение. Я солирую. Время поджимает, поэтому так будет быстрее.
Отлаженная система: карандаш, словарь, пометка, транскрипция, перевод. Уложились.
22:12 - вылетаю из подъезда. Прыгаю в подоспевший автобус. Почти пустой. Метро, "РР" в снежинках, пара звонков. Ехать не страшно. Боязно за маму: переживаю из-за того, что она переживает за меня. Как там...на стенки бросается? Грубо, но что-то вроде. Шери. Mi corazón, уже дома. Пьет чай, параллельно еще дела три делает. Я знаю. Подсознанием чувствую. Улыбаюсь.
Мама. Снова мама. Папа (записан "папенька"). Папенька, доча скоро будет. Не переживайте, встретьте на станции, я устала.
До отправления электрички осталось 10 минут. На грани фола. Цок-цок, скрежеща металлическими набойками, нога за ногу, по идеальной прямой с развернутыми плечами до эскалатора. 2 минуты.
В переходе бабушка с нарциссами. Предвестник...ца. Что-то будет. Цветочки, чудо как хороши! Беру над собой верх. Иду вверх. 1 минута 30. Через турникеты, слева синяя парная композиция, в дверном промежутке - синяя сольная подзаборная. За дверями вид "пьянь околопалаточная". Не смотрю. Руки-крест, плечи подняты - дует. 0 минут 57. Почти бегом до кассы. Снова телефон. "Папенька" вызывает. Скидываю, торопливо просовываю в окошко полтину и студак, хватаю сдачу, проездной, незастегнутый кошелек, распахнутая сумка, билет в кулаке, турникет-перрон-последняя дверь последнего вагона, подступочка, закрытая мгновение спустя дверь. Успела.
Снова разговор. Да, все в порядке, да, встретят, завтра, да, выходной.
Рассекаю нутро состава, состав рассекает нутро заоконного муара. Первый вагон, тамбур - кто-то вздрагивает. Поворачиваюсь, парень и девушка. Он курит.
- Девушка, вообще-то тут занято, - затяг.
- Хм, надо было стучать? Ах, простите, - бровь горделиво изогнулась домиком. Ухмыльнулся, та смутилась. Оба ушли в вагон. Уткнулась в "РР". В полутьме буквы приобретают причудливые очертания. Снова открылась дверь. Вернулись? Краем глаза замечаю белую шкурку и повязанный поверх шарф. Очки-карри. Что-то скрутило: то ли дыхание сперло, то ли кровь пропустила два такта. Так бывает, когда на улице с первого взгляда определяешь "своих". С полужеста, полувзгляда, полутона. С "полу". Узнавание как дежа вю.
Подумала о бабушке с нарциссами. Вестник.
Она начала разговор первой. Слово за словом, на прозрачную паутину прокуренного тамбура нанизывались Абсолютные бусины. СИ-НЕР-ГИ-Я. Внутри я рыдала. Там одновременно сошла лавина и обрушилась плотина. Встреча на миллион. Читаю в каждой фразе себя. Сошли, дорога через мост, 1 минута 36 разговора. И только имя. Никакой связи больше. Потенциальная Наставница. 48 лет. Журналистка. Писательница.
Знакомьтесь, я - "кретинка года".
Доброй ночи.

@темы: немного творчества, I да Я, разговоры

---

1-ое марта

Я просто хотела напомнить, что сегодня уже весна. Что слезы из жил она вышибла, вытянула, новый ракурс и цвет всему повернула, дала. И небо поплакало, похныкало, мазками растерло, страницы вымочило, высушило, чтоб прочитать - вглядеться надо, буквы расплылись. Внутри тоже оттепель. Что-то тает, растапливается. По венам бежит капель.И в мыслях, вдох-за-вдохом, впитывается, вырисовывается не было-было, не сейчас минута-за-минутой натужно, а Будет-Будет-Будет! Так, как ты хочешь.Вдох-за-вдохом. С весной вас.Я.

---

21.02.2010 в 20:49

Пишет  Анри Кабье:

о грехах

19.02.2010 в 19:51

Пишет  +Jenny+:

"Ты мог быть героем, но не было повода быть"(с) Кино
я смотрела на него, смотрела... а потом поняла, что он мне так охренительно нравится, что я не могу это не перепостить

16.02.2010 в 10:40

Пишет  Nemhain:

К вопросу о.)

7 грехов (В ролях Штефан Акерманн)

гнев


гордыня


жадность


зависть


лень


похоть


тщеславие

---

Феноменально...(с)перто.

14.01.2010 в 12:53

Пишет  Совершенно летняя:

ржака)))
СМОТРЕТЬ ВСЕМ!

работа моего отдела парализована))))))))))

«Дочка попросила папу сделать ей костюм канарейки:
"25-го утром, примерив папин наряд у зеркала, я поняла, что, во-первых, орнитолог из родителя так себе, а во вторых, жизнь закончена.
В школу мы ехали молча, и возвращались тоже в тишине."
фото костюма канарейки:
i043.radikal.ru/0912/ec/f84f76cab015.jpg
а вот здесь я поняла что костюм канарейки не самое страшное что мог сделать папа
i011.radikal.ru/0912/44/678e182c7c85.jpg »

---

На проводе.

Так уютно молчать в телефон. С домашнего на домашний. Звонишь, и вроде все рассказала, а трубку вешать не хочется. Занимаешься своими делами и слышишь, что там тоже что-то происходит. Делаешь все одной рукой, второй - телефон к уху прижала.

По-домашнему. Рядом. И иногда комментарии такие:

- ...

- Ой, уронила...

- А что делаешь?

- Конспекты перекладываю..

- Литра наверно...а по первому тот фильм идет.

И слышишь, что там канал переключили. Стереозвук пошел. Синергия, ё-моё.

На проводе.

@темы: I да Я, разговоры

---

вот, собс-но..

А я сессию закрыла. Ура мне.

Теперь месяц свободный. Уже третий день не знаю к чему себя приспособить. Шторы бы хорошо повесить в комнате, чтоб не как в аквариуме. Этим, пожалуй, и займусь. А так, остается готовить литературу на курсовик, дочитывать Кундеру. С голодухи дочитала фэнтэзийные саги, до которых руки не доходили. "Артемис Фаул"- новая оказывается недавно вышла и Джонатана Страуда "Врата Птолемея". Миленько так.

Мелочь вторую ночь у меня тусит. И сегодня собирается. Чем кормить-то дите, господя?.. Холодильник малость обеспродукченный. Хотя, оладушки всегда спасали дело) Она даже на танцы вчера идти заартачилась. К Юле и все. Вот, ты тресни, а нет. Кашель у нас, и каникулы скоро.

Во Владикавказ уезжаем, угу. На историческую родину. На борщи да пирожки бабушкины. Хорошее дело, да. Только фиг я потом в джинсы влезу. Посему со вчера начала запасать место. Там не холодно, кстати: -3, -6.

в субботу в ночь едем. Не люблю сумки за неделю собирать. Как-то организованно проходит сие действо. Уже настолько натренирована, что до автоматизма - пара джинсов, три кофты, платье, три пары носков, бюстье... и косметичка, есесно.

М, с прошедшими, кстати, праздниками.

С гаданием в этом году не сложилось. обычно-то завсегда - на кофейной гуще, на воске, таро, жженой бумаге..

а тут...

---

Уметь ценить

Уже выкладывала пост. Тогда он был малость недописан. Кажется так "...но об этом в другой раз".

Другой раз.


УМЕТЬ ЦЕНИТЬ.
Сорванец? Шутишь? Нет. Вовсе нет. Совсем нет. Она...как это называется... образцовый ребенок. Маленькая, тоненькая, играется себе тихонько. Подбежит, подтяжку соскочившую поправишь, дальше попрыгает. Легонькая. Осиновый листочек. И бегает, знаешь, с носка наступая – это от мамы её перенялось, та так же бегает. И ручоночки держит нелепо и аккуратно – чуть в стороны, будто юбку за края растянула и вот-вот книксен сделает.
Что? А, четыре. И стрижка каре, и челка прямая, и характер прямой. Стержень. От отца. От крестного и глаза достались. Не цвет, нет. Хитринка и прищур. Скажет что-нибудь, а потом за реакцией твоей наблюдает: улыбнешься, пожуришь, нахмуришься? И ощущение такое, что все наперед ожидает. Предожидает.
А еще она все это лето у бабушки с дедушкой провела. И совсем как взрослая, ни разу не заплакала. Хотя, скучала, конечно. Когда мой папа приехал в августе – будто насмотреться не могла. Он больше суток за рулем провел. 36 часов. Приехал, сразу спать лег. А она все рядышком сидела и на него спящего смотрела. Ребенок? О чем думала? Папа мне об этом рассказывал, когда я приехала. Дня через четыре, что ли. Бабушка с дедушкой оба в тот день на дежурстве были. Отец с Машкой меня на вокзал пришел встречать. Я её, кстати, Марусей всегда называю. С «р» вкуснее и звонче, будто творог слегка подсластили: сахаром присыпали или меда добавили. Липового. Я Марусю не узнала. Выросла, дай Боже. Не четыре, все шесть дать можно. Отец хмыкнул. Да-да, бабуля-врач, первое, второе, третье, десерт, компот – все по расписанию. Еще и с добавкой. Ага, как же, помню. В машине ехали – молчала. Слушала и хихикала, на заднем сидении над тем, что о ней говорят. О заведенных между внучкой и бабулей-дедулей традициях. Например, если на базаре, то пока бабушка скрупулязно выбирает продукты, она деда за руку подергает: «Дедуль, может квасику?» И они квасик идут пить. Еще можно «напробоваться» фруктов. Сперва прелюдией идет череда вопросов - откуда? Почем? А сладкие? – потом проба. И идут вдоль ряда – там персики, там виноград и арбузик, а некторые умиленные продавцы в кармашек сливы запихивают. А одну сливку она уже за щекой катает... Ой, да знаешь, как это бывает, когда с ребенком на рынке. А еще на водную катались – учились на велосипеде ездить... И она еще нет, а я понимаю, что эти маленькие ритуалы не будут исполнены ни с кем кроме бабушки и дедушки. Квасик будет «недедушкин».
Потом расщебеталась. За три месяца не только подросла, но и словарный запас раза в три увеличила. С улыбкой отмечаю бабулины интонации.
Мои милые нана и дада помолодели. Без всяких «словно» и «будто». Факт. Вернулись лет на семь назад. Так еще бывает, когда немолодая семья вдруг заводит ребенка. Дом вдруг из ожидающего и тающего становится светлым и сверхживым. Энергия хлещет как из гейзера. Все вокруг вдруг начинает вращаться вокруг Цели. Все действия в едином потоке направлены Ради и Во имя. И радость родителей вызывает любая эмоция на лице ребенка. Нет ни раздражения, ни нетерпения. Только любовь. И плачущий ребенок - это прекрасно. Дитя подстегивает, зажигает где-то внутри фитилёк, и все вокруг лучится нежностью.
Так скинуты с плеч десяток лет забот - маленький аккумулятор зарядил моих бабушку и дедушку энергией, что зовется стремлением жить, чтобы радовать и лелеять.
Я вспоминаю, как это было у меня. Ведь тодже было. И в шахматы дедушка меня учил играть, бабушка учила укол делать, печенье пекли, вместе с дедушкой за разбитую вазу отчитывались. Он тогда вину на себя взял, а мне очень стыдно стало и я призналась. Много было. Я вобрала в память все, каждую черточку лица, и все же кажется, что недостаточно. Не помню запахов, и не хватает яркости в воспоминаниях. Поэтому чуть-чуть завидую Марусе - она проходит через детство сейчас. Я очень хочу, надеюсь, что она вберет в два, в три, во много раз больше, чем я.
Господи, как же они нас любят. Как же мы боимся их потерять.
Машенька, мелочь ты моя шкодливая, заряди их "на подольше". И я чуть-чуть помогу. Как смогу. Позвоню. Не забуду. Им будет приятно.
Умейте ценить тех, кто у вас есть. В вас есть. Умейте ценить

---

Interesante..

В 1970-х годах в столице Швеции Стокгольме на муниципальной службе состоял Сив Густавсон, который умел лаять большим количеством способов, соответствующих разным породам собак. Его работа заключалась в лаянии на городских улицах, чтобы вызвать ответный лай собак. Таким образом он собирал информацию о домах, владельцы которых не платили налог на собак.

@темы: в мире

---

Синематограф

Вчера ходили а "Аватар". До сих пор ясно мыслить не могу. Это не то что фильм года - это филм десятилетия. Затмило недавно просмотренную "Рождественсую историю". Хотя последняя мне тоже очень понравилась. Но "Аватар" - это нечто. Невероятно красиво, качественно, в меру всего: любви, войны, морали. Ярко. Сочно. 2,5 часа не чувствуются совершенно. Зал единодушно аплодировал в конце сеанса. Восторг.
Могла написать рецензию, но не буду. Вряд ли в оценке буду отличаться от остальных. С папой обсудили все ещ вчера. Думаю еще разок сходить.
Настоятельно совеую. Не жалеть никаких денег, только на 3д, только в очках и без антракта!

@темы: I да Я

---

Брр..

На улице караул какой-то. Я влезаю в толстые колготки, умудряюсь натянуть сверху джинсы, на мне майка, водолазка, шерстяная кофта, !носки!(ну, шарф, шуба, шапка - это есесно ).. и я мерзну! Выбиваюиеся из-под шапки волосинки становятся белого цвета - покрываются инеем. Мех сосульками обрастает. ресницы индевеют.

ужас-ужас-ужас. Вчера думала дубу дам.

@темы: I да Я

---

Два месяца назад...

С момента, как мы переехали (т.е. с августа), я успела повидать не один десяток рассветов над Москвой. Из области в город добираться 45 минут на электричке. А учитывая, что мне потом на метро до Ю-З или Беляево, так и вовсе два часа, плюсуя сюда покупку билетика, ожидание электрички и ходьбу по переходу до нужной станции. Два часа. Собственно, в это выигранно-потерянное время включается программа "Сам себя развлекай". И поэтому всякие английские, испанские, истории, литературы, учебники Прохорова читаются, делаются в дороге. Но я не об этом.
Чтобы к 9 утра быть в универе, вставать нужно в 5:30 - 6:00. И вот, на улице свежо, еще никого нет, и ты идешь в предрассветных сумерках. Дойдя до станции, понимаешь, что ты далеко не единственная ранняя пташка. Встаешь в конец змеящейся к кассе очереди. Потом топаешь к остановке певого вагона. И только теперь замечаешь, что небо заметно посветлело. На глазах оно проявляет, как на фотопленке, нежные-нежные разводы блекло-розового, неразличимо-сиреневого. И солнце встает со стороны города. Навстречу поезду, тебе, твоему новому дню.
Все это стало почти привычным. Да и нет волшебства зимой. Так, переключение оттенков серого. Зимой рассвет - это просвечивание белого потолка через шпаклевку. Замечаешь это едва-едва, краем сознания, трясясь на собаке в районе Петровско-разумовской и борясь с дремотой. В зевающей монотонности вспомнился мне один рассвет. Одиннадцатый рассвет десятого месяца...
...Настроение то самое - специфическое: когда вроде и музы роем слетаются вокруг тебя, и кухонька какая надо - до жути родная и домашняя(хоть и чужая, в действительности), и чашка как ты любишь, и чай без сахара, терпкий - десны жжет. И это утро. Раннее. Рассвет еще не занялся. И-де-аль-но. А у автора творческие муки. Не сталкивались? Творческие муки - это когда мысли толпятся и толкаются, словно стайка вспуганных бабочек (воробьев, голубей, мух, пчел - нужное подчеркнуть), на языке знакомая и предвкушаемая вязость от готовых вырваться, сперва поговориться про себя, а потом вылиться на бумагу слов. И ручка, терпеливо зависшая над листом, спустя мгновение разочарованно откладывается в сторону. И все только от того, что слова, фразы, мыслеобразы кажутся тусклыми, заношенными как старый башмак, слащавыми до оскомины и противными своей пошлой банальностью. Хм, вот и рассвет. Отчего-то рыжый. В три широкие полосы, какие оставляет упругая щетина малярной кисти. Полосы проходят спектр от блекло-желтого - едва подкрашенный чай, до одного из цветов "оранжевого" детства - апельсинового леденца. Кстати, чай закончился. Во многих окнах районных девятиэтажек горит свет. Welcom в новый день.

Ясенево. У Оли.

@темы: немного творчества, I да Я

---

Праздник к нам приходит...

В 1842 году Англии была выпущена первая серийная рождественская открытка: государственный чиновник сэр Генри Коул придумал для близких оригинальное поздравление – рождественскую открытку с рисунками художника Джона Хорсли, своего друга. Джон Хорсли решил украсить открытку настоящим рождественским триптихом: в центре художник поместил семью сэра Генри Коула, сидящую за рождественским столом, по бокам расположил картинки, призванные напоминать окружающим о милосердии и сострадании этого добропорядочного английского семейства. Судя по рисункам, Коулы щедро делились с бедняками одеждой и едой. Изображение дополняла звучная подпись: «Веселого Рождества и счастливого Нового года!».
А сегодня, спустя почти 170 лет, Англия решила, что само упоминание о праздновании Рождества задевает иные религии. Поэтому выпустили "экстремально политкорректные" открытки, откзавашись от привычного изображения младенца Христа и традиционных яслей с волхвами. Авторы изобразили снегирей и лондонские телефонные будки красного цвета на фоне снега.
Но далеко не все однозначно приняли это новшество: член парламента от консерваторов Филипп Дэвис выступил с критикой в адрес с собственной партии. [Он сказал: «Если такое решение было принято ради политкорректности, то это абсолютно недопустимо и сильно меня огорчает. Такая экстремальная политкорректность – совершенно не то, чего я жду от Консервативной партии. Мне пока что не встречались представители других религий, которых могло бы обидеть празднование Рождества»(интерфакс)].
Ущемили сами себя - даже название "Счастливого Рождества!" сменили на "С сезонным праздником!" Наверно, чтоб никто не догадался...
Обычно, от изменения названия суть не меняется. Это явно не тот случай.

@темы: в мире